Читать онлайн «Восхождение в Сферу Разума. Мифическая космография». Страница 6

Эти союзники определяются как «водяные». Видимо, это обитатели того трубчатого мира, который был описан выше:

«Водяные неорганические существа наиболее склонны к излишествам. Древние маги считали, что они сильнее любят, лучше притворяются и даже, возможно, обладают эмоциями. В противоположность неорганическим существам огненного свойства, которых древние маги считали серьёзными, более сдержанными, но также и более напыщенными».

«Огненные», с которыми у магов, возможно, успешное сотрудничество, вероятно, принадлежат чёрному миру.

Неолитическая революция изменила место человека в ландшафте. Выходят на первый план и другие духи-хозяева. Теперь быть владыками земли означало быть хозяевами вод – источника жизни.

Наступила эра подземных, подводных и дождевых богов.

Изменились и автохтоны – древние хозяева, всё чаще они теперь имеют змеевидный или полузмеевидный облик (характерный для подземно-подводных сил).

Появились в мифологии древние племена, ушедшие под землю, и легенды о затопленных селениях, о богах, приходящих из-за моря. Примером такой расы древних владык земли, перешедших в подземно-подводную сферу, являются ши (фейри) кельтских сказаний (хотя предания о них имеют и иные архетипические корни).

Другие земные боги стали хранителями подземных сокровищ.

Универсальный образ владыки вод (подземных, открытых и атмосферных) и горных богатств – дракон. Он же подводное чудовище и пернатый змей (снимающий оппозицию между водами верха и низа).

А драконы, как известно, требуют жертв…

Здесь мы впервые имеем чёткий мифологический образ «гидросферы», окружающей и питающей обитаемый мир. Все воды мира едины и соединены друг с другом. На «плоскости земли» это река Океан, омывающая землю и являющаяся истоком всех рек; по вертикали это небесное море («хляби небесные», «воды над твердью»), а внизу – подземный океан, воды смерти, куда отверсты бездны, жадно и бесконечно поглощающие в водоворотах верхние воды.

Циркуляция вод (особенно подробно описанная в иранской мифологии) – это процесс их загрязнения/очищения. Орошая землю, великие реки загрязняются. В морях их воды фильтруются и поднимаются в верхние пресные водоёмы, откуда (от преддверья рая) снова ниспадают на землю водами небесной реки. Или же, напротив, проваливаются в великую пропасть, а потом поднимаются из подземных пещер, оставив внизу иловые осадки в адских болотах.

Подобно этой бесконечной циркуляции вод идёт и круговращение душ.

Сфера вод – это, прежде всего, рубеж, отделяющий землю от иных миров, в том числе мир мёртвых от мира живых. Преграда и пространство коммуникации – извечная роль и мифических, и земных морей.

Это подземная река, которую надо пересечь, или река Океан, или просто стена тумана, или колодец.

Есть и ещё один архетипический признак рубежа миров – псоглавые – народ, неизменно обнаруживаемый географами на рубежах известного мира (в мусульманской мифологии они живут сразу под землёй). Или просто собаки, от адского пса Кербера, до пса, перевозящего через подземную реку, в индейской мифологии. Собака – первое живое существо, прирученное человеком (ещё в палеолите), – стала и первым посредником между человеческим и нечеловеческим миром.

Рубеж здесь размыт, потому что образ океана поглощает собой и воздушный океан. Но это то, что за водным рубежом. Часто встречающиеся интерпретации: острова в океане, морское дно, подземный мир, воздушный мир – где строит свои призрачные замки Фата Моргана.

Это мир неустойчив, обманчив, исчезающ, зеркален, опасен. Здесь всё не таково, как кажется, и перенесённое в обычный мир становится чем-то иным.

Его обитатели владеют превращениями и склонны к розыгрышам и двусмысленностям. Это мир памяти. Его населяют умершие, древние и иные (грань между ними в мифах порой стирается). Древние – люди исчезнувших на земле человечеств, длящие здесь свой серебряный век. Иные «другие люди» – эльфы, якши, сильфы…

Обычно они не связаны с какой-то одной стихией, как ши, живущие за морем, под морем, в древних курганах-сидах и в случае чего поднимающиеся по воздуху как по лестнице. Или как пэри, феи и апсары: крылатые, но связанные с водными источниками (поэтому так часто превращение в лебедя). Время у них течёт по-иному, и им открыто будущее.

Их правила-табу не такие как у людей, но соблюдаются не менее жёстко.

Это и пограничный мир, где мёртвые могут общаться с живыми, поэтому с этими мирами связан культ предков и вызывание духов.

Грубую похоть мира «земли» здесь сменяет тонкий эрос, не отягощённый чувством вины и греха. Здесь возможна встреча с анимой/анимусом. Неслучайно этот мир так притягателен для поэтов и других «артистов». Львиная доля описаний Иного мира в искусстве относится к этой сфере. Подлинность её переживания может быть достигнута легче, чем более высоких, представленных в коллективном сознании чаще всего просто набором мёртвых постулатов и правил.

И да, именно здесь бьёт «источник мудрости», наделяющий поэтическим даром и чувством прекрасного. И источник Мнемозины-памяти, про который не ведает большинство оказавшихся здесь «проездом»: они пьют воды забвения и снова и снова повторяют один и тот же путь – между земным воплощением и тьмой загробного мира.

Аборигены – те, которые помнят; они «живые» среди мёртвых. Их ум – это память и воображение (о такой культуре памяти писал Штайнер применительно к лемурийцам).

Богемный лозунг «Морали нет, есть только красота!», произнесённый Савинковым, применим к этой сфере, но не означает отсутствие правил. Правила здесь существуют, и их не выдумывают – их помнят. У аборигенов просто нет органа, которым можно грешить: по единогласному мнению христиан, у них нет души (вспомним, например, Русалочку Андерсена) и в день Страшного суда они просто исчезнут без следа. Их называют и серыми ангелами, отказавшимися выбирать между добром и злом.

Но можно сказать и так, что они те, кто не стал вкушать с Древа Познания добра и зла и остался в Раю («грех Адама скрывает нас от людей»). Хотя кому-то из них явно удалось вкусить с Древа Жизни…

Душа, которой у них нет, – это «душа вожделеющая», витальное эго. И они с сожалением, смешанным с презрением, смотрят на потомков Адама, приобретших её и открывших себе дорогу в ад. Трудно остаться здесь тому, кто несёт ад в себе… Но без этой души нет и восхождения…

Судя по ряду характерных признаков (пастбища, сооружения из металлов), знакомство с этой сферой в целом приходилось на эпоху раннего скотоводства и металлургии.

Рай обывателей

Посмертие не развивавших душу и не нарушавших табу, почти не отличимое от их жизни в этом мире (но несколько более комфортное и сытое). С ним связан сюжет «деревня мёртвых»: пришедшего туда из мира живых покойники принимают за злого духа, перенесённое из одного в другой мир становится испорченным и негодным, и наоборот.

Для состояния, которое ведёт в этот мир, характерно полное вовлечение в бытовой/производственный процесс и в «чувство жизни» без проблеска абстрагирования, без сильных страстей и вожделений.

Селение бессмертных

Герой случайно попадает в затерянный мир, подобный раю. Тоска по родине заставляет его вернуться. Обратного пути к бессмертным он найти не может. Вариант: обнаруживает, что за время его отсутствия в земном мире минули века (в другой версии сюжета герой оказывается участником игры или танца бессмертных).

Иномирная любовь

Герой влюбляется в существо из иного мира (или становится объектом его любви). История обычно заканчивается трагически: герой или его родичи нарушают закон иного мира и любимый гибнет или покидает героя. Вариант: герой оказывается между мирами и, будучи не в силах выбрать ни один из них (гложет тоска по другому), погибает.

Возвращение к корням

Герой, измученный метаниями и разочарованный в целях, в этом мире или в ином, возвращается к истоку: к семье, родителям, в родную деревню, в родную веру и т. д., обнаруживая высшую ценность непритязательной простоты и бытового служения.

Тихая гавань

Герой, измученный жизнью и разочарованный в целях, возвращается и строит хижину на берегу океана страстей и страданий, который ему не удалось пересечь, обретя мудрость побеждённого.

Оправдание творчеством

Герой, наделав аморальных поступков, «запутавшись в связях» и заблудившись в страстях, находит своё оправдание в творчестве: написанных книгах, стихах, картинах и т. д.